Решили мы поехать к моим старикам на дачу. Дача у нас располагается на живописных лугах в шестидесяти километрах от Питера. Там много гранат, грибов, снарядов, берез и стреляных гильз.
Сбором и обозрением вышеперечисленного мы и занимались пару дней. Настала пора уезжать. Мы выпили простоквашки, попрощались с бабой-дедой и задвинули пешкоря через лесок к железнодорожной станции. Где по дороге и увидели сидящую на пне ворону. Ворона, наверно, была ручная и потерявшая хозяина. Увидев нас, она, радостно вопя что-то на своем тарабарском, длинными прыжками-перелетами побежала навстречу. Пришлось с ней знакомиться и обменяться парой фраз. Ворона могла сказать что-то похоже на слово "м-мальч-ч-чик-к-ки" и каркала азбукой Морзе. Решили ее взять с собой. Посадили на плечо за неимением клетки. Всю поездку до Питера она беспрестанно вращала башкой и, моргая глазами, радовала общественность тем, что каркала два-три раза подряд, с завидной частотой где-то раз в десять минут. Делилась, наверно, горьким опытом проживания в лесу и передавала сигналы точного времени. Каркала она пронзительно и очень как-то внезапно, привлекая внимание всей публики в вагоне, что вызывало к нашим скромным персонам повышенный интерес. Это дело нам, конечно, нравилось, мы охотно отвечали на вопросы, рассказывая о вороне все, что только знали - и то, что она единственный оставшийся в живых участник дрейфа на льдине храброго коммуниста Папанина, и то, что она видела восстание Спартака, и то, что она кавалер ордена Храброй Подвязки... В вагоне электрички стоял шум, гам, прибаутки, и поездка в Питер нам очень понравилась. Приехав на вокзал и к моменту посадки в метро мы уже были готовы общаться с аудиторией любого уровня и рассказать вороньину биографию в минутах и мельчайших подробностях. Ворона, надо сказать, млела от нашего к ней участия и каркала дуплетом каждую минуту, просто светясь от счастья обретенной обратно светской жизни. Однако в метро с воронами не пускают, и мне пришлось отлеплять ее от плеча моего товарища. В результате чего стало ясно, почему эта падла каркала. Как показал проведенный нами следственный эксперемент, карк два раза означал пописать по-маленькому, а карк три раза - вы сами понимаете. Приятель мой матерился так, что гора Эверест, наверно, тряслась крупной дрожью и с нее падали альпинисты. Так же, увидев степень обгаженности куртки, он порывался дать пня бедному животному или хотя бы проделать с ним нечто адекватное. Ничего смешного, особенно в виде его спины сзади, не было. Надо было что-то делать. Припомня все известные нам способы поимки диких и опасных живтных, мы остановились на методе ловцов змей. Ворона была репрессированна в холщевый мешок, в котором лежали наша обувь с кой-какими шмотками. Укоризненно прокаркав что-то наподобие "Эх, мальчики, мальчики... ", она затихла. До дома было не так и далеко, и шансы наши довезти засранку без дальнейших приключений были очень реальны. Вагон метро встретил нас телами и единственным свободным сидением, куда мой приятель и уселся, а я навис, подпираемый телами, над его головой. Проехав пару остановок, поезд остановился в туннеле. Стояли минут пять. Очень, знаете ли, гнетущая тишина. Такое впечатление, что все хотят пукнуть, но очень стесняются, вот все стоят и ждут, кто ж первым опозорится. Тем временем приятель мой, ощупывая мешок, сделал трагическое лицо и пнул меня ногой:
- Не шевелится даже, - сказал он, - может померла?
- Посмотри, - посоветовал я, - только аккуратно. Что он и сделал, медленно приоткрыв мешок и засунув туда свою руку. В ответ ему раздался пронзительный Карр Номер Один. Я не знаю, как это все выглядело для питерских граждан, находящихся в вагоне, но тишина наступила просто гробовая. Такого никто не ожидал и все остервенело прислушались. Вслед за этим раздался Карр Номер Два. И... Карр Номер Три был подобен взрыву газового баллона в молочной лавке. После того как отгрохотало эхо, предвещавшее испражнение гордого животного на наши спортивные штаны и кроссовки, перекрывая рокот и волнение публики, прозвучал звонкий голос моего приятеля с невырозимой тоской о потерянных штанах, прооравшего на весь Ордена Ленина Метрополитен, что есть мочи:
- Пиздец!!! Ванька!!! Б#я!!! Она сча с#ать будет!!!..
Ворона долго еще летала по забитому телами вагону и каркала, бля, каркала, бля... каркала...
|
